им подобает выглядеть; в мелочах — такими, какие они есть.

Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин, слепо кем‑то увлеченных, я перестаю верить в их способность глубоко чувствовать. Это правило меня еще ни разу не обмануло.

В уединении мы счастливей, чем в обществе. И не потому ли, что наедине с собой мы думаем о предметах неодушевленных, а среди людей — о людях?

Выслушать чужую тайну — это все равно что принять вещь в заклад.

Глубокое

равнодушие, с которым люди относятся к добродетели, кажется мне более возмутительным, чем порок.

Глупость не была бы подлинной глупостью, если бы не боялась ума. Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.

Гордость как бы прибавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их.

Громить пороки и щадить порочных — это все равно, что осуждать карты и защищать картежную игру.

Для души и разума нерешительность и колебания — то же, что допрос с пристрастием для тела.

Если мне удалось сделать доброе дело и это становится известным, я чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.

Добродетель, как и здоровье, нельзя назвать высшим благом. Она не столько благо, сколько его местонахождение. Стремиться к добродетели нужно главным образом потому, что она — полная противоположность пороку.

Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.

И в браке и

в безбрачии есть свои недостатки; из этих двух состояний предпочтительней то, которое еще возможно исправить.

И дурные люди совершают иногда хорошие поступки: они словно хотят проверить, впрямь ли это так приятно, как утверждают люди порядочные.

Из всего, что говорилось о браке и безбрачии, всего разумней и справедливей следующее замечание: «Что из двух не выберешь, все равно пожалеешь».

Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством, чтобы обратить их в ничто; порой их достаточно не заметить, чтобы они стали безвредны.

Иной раз терпимость доходит до такого предела, что ее скорее назовешь глупостью, нежели добротой или великодушием. У человека должно хватать ума на то, чтобы ненавидеть своих врагов.

Как бы плохо мужчина ни думал о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже.

Как не пожелать, чтобы негодяй был ленивцем, а глупец — молчальником!

Клевета похожа на докучную осу: если у вас нет уверенности, что вы тут же на месте убьете ее, то и отгонять ее не пытайтесь, не то она вновь нападет на вас с еще большей яростью.

Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам.

Когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.

Кто не обладает возвышенной душой, тот не способен на доброту: ему доступно только добродушие.

Кто не хочет