клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.

Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.

На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния.

Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.

Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.

Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит

сильнее, чем нам желательно.

Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые у нас есть в действительности; слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.

Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.

Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.

Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему‑нибудь еще удивляться.

На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.

Насмешка бывает часто признаком скудности ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.

На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.

Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь — кокетства.

Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.

Наше раскаяние — это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.

Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.

Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.

Наши добродетели — это чаще всего искусно переряженные пороки.

Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.

Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность — к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.

Наш ум ленивее, чем тело.

Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.

Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую‑нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.

Невелика беда — услужить неблагодарному, но большое несчастье — принять услугу от подлеца.

Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: