из числа сильных и могущественных.^[603]

Трудно (…) и потому особенно похвально — прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободою творить несправедливость.^[604]

Не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим.^[605]

Если первое благо — быть справедливым, то второе — становиться им, искупая вину

наказанием.^[606]

Как поэты любят свои творения, а отцы — своих детей, так и разбогатевшие люди заботливо относятся к деньгам — не только в меру потребности, как другие люди, а так, словно это их произведение. Общаться с такими людьми трудно: ничто не вызывает их одобрения, кроме богатства.^[607]

Самое великое наказание — это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять.^[608]

Мусическое [музыкальное] искусство (…) всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает.^[609]

[В государствах] заключены два враждебных между собой государства: одно — бедняков, другое — богачей; и в каждом из них опять‑таки множество государств.^[610]

Не бывает потрясения в стилях музыки без потрясения важнейших политических законов.^[611]

В образцово устроенном государстве жены должны быть общими, дети — тоже, да и все их воспитание будет общим.^[612]

Пока в государствах не будут царствовать философы, либо (…) нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино — государственная власть и философия, (…) до тех пор (…) государствам не избавиться от зол.^[613]

… Люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. (…) Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине (…). Разве ты думаешь, что (…) люди что‑нибудь видят, (…) кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? (…) Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, — это подъем души в область умопостигаемого.^[614]

Есть два рода нарушения зрения (…): либо когда переходят из света в темноту, либо из темноты — в свет. То же самое происходит и с душой.^[615]

Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо‑таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви.^[616]

Тирания

возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство.^[617]

Когда появляется тиран, он вырастает (…) как ставленник народа.^[618]

Первой его [тирана] задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие‑то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе. (…) А если он заподозрит кого‑нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю.^[619]

Самое тяжелое и горькое рабство — рабство у рабов.^[620]

Какой‑то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными; это‑то и обнаруживается