в сновидениях.^[621]

Нет более жалкого государства, чем управляемое тиранически, и более благополучного, чем то, в котором правят цари.^[622]

Нельзя ценить человека больше, чем истину.^[623]

[О поэзии, не приносящей пользу государству:]

Мы выслали ее из нашего государства.^[624]

Добродетель не есть достояние кого‑либо одного, почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше либо меньше. Это — вина избирающего, бог не виновен.^[625]

Несправедливые люди при всей их ловкости действуют как те участники забега, которые в один конец бегут хорошо, а на дальнейшее их не хватает; сперва они бегут очень резво, а под конец делаются посмешищем и, не добившись венка, уходят с поникшей головой и повесив нос. Между тем подлинные бегуны достигают цели, получают награды и увенчиваются венками; не так ли большей частью случается и с людьми справедливыми?^[626]

В жизни (…) всегда надо уметь выбирать средний путь, избегая крайностей; в этом — высшее счастье человека.^[627]

Все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый — с самим собой.^[628]

Победа над собой есть первая и наилучшая из побед. Быть же побежденным самим собой всего постыдней и хуже.^[629]

Хороший законодатель (…) станет устанавливать законы, касающиеся войны, ради мира, а не законы, касающиеся мира, ради военных действий.^[630]

Закон — владыка над правителями, а они — его рабы.^[631]

Любящий слеп по отношению к любимому.^[632]

Одновременно быть и очень хорошим, и очень богатым невозможно.^[633]

В серьезных делах надо быть серьезным, а в несерьезных — не надо.^[634]

Человек (…) это какая‑то выдуманная игрушка бога (…). Этому‑то и надо следовать (…). Надо жить играя.^[635]

Без смешного нельзя познать

серьезного.^[636]

Как говорят каменщики, большие камни не ложатся хорошо без малых.^[637]

Человека [совершившего преступление из‑за страстей] правосудие постигнет не за совершенное деяние — ведь свершившееся никогда уже не сможет стать несвершившимся, — но ради того, чтобы в будущем он (…) возненавидел несправедливость, — а также чтобы возненавидели ее все те, кто видел суд над ним.^[638]

С ума сходят многие и по‑разному.^[639]

Поэт — существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка. (…) Ради того бог и отнимает у них рассудок и делает своими слугами, божественными вещателями и пророками, чтобы мы, слушая их, знали, что не они, лишенные рассудка, говорят столь драгоценные слова, а говорит сам бог и через них подает свой голос.^[640]

О, если бы (…) большинство способно было делать величайшее зло, с тем чтобы быть способным и на величайшее добро! Хорошо бы это было! А то ведь оно не способно ни на то, ни на другое: оно не может сделать человека ни разумным, ни неразумным, а делает что попало.^[641]

Воздавать злом за зло, как этого требует большинство, (…) несправедливо.^[642]