чтобы обрести признанье в наше время,

Потребно честь и стыд отбросить, словно бремя.

Бесстыдство — вот кумир, кому подчинены

Все сверху донизу сословья и чины.

Один лишь человек счастливым быть не может:

Нас вечно что‑нибудь снедает, мучит, гложет.

От наслаждения неотделима боль.

Пред женской красотой мы все бессильны стали.

Она сильней богов, людей, огня и стали.

Пускай бы сдох он, бос и гол,

Кто первым золото нашел,

Из‑за него ничто не свято.

Из‑за него и мать не мать,

И сын в отца готов стрелять,

И брат войной идет на брата.

Рассудком воевать с любовью — безрассудно.

Чтоб сладить с божеством, потребно божество.

Сон любит девушек, он не в ладу с часами!

Так стоит ли мечтать о жизни беспорочной

На свете, где, как дым, все зыбко и непрочно,

Все переменчиво, как ветер и волна!

Ты без

богатства век протопчешься на месте,

Но хуже, если есть оно — и нету чести!

Увы, не время проходит, проходим мы.

Ах, если б смерть могли купить

И дни продлить мы златом,

Так был бы смысл и жизнь убить

На то, чтоб сделаться богатым.

Пьер Шаррон

(1541—1603 гг.)

философ и теолог

Все религии чужды природе и страшны для здравого смысла; сколько‑нибудь сильный разум смеется над ними и испытывает к ним отвращение.

Разум, опутанный страстями, оказывает нам такую же пользу, какую крылья оказывают птице со склеенными ногами.